Восточная поэзия

Неужели таков наш ничтожный удел:
Быть рабами своих вожделеющих тел?
Ведь ещё ни один из живущих на свете
Вожделений своих утолить не сумел!

Если мельницу, баню, роскошный дворец
Получает в подарок дурак и подлец,
А достойный идет в кабалу из-за хлеба -
Мне плевать на твою справедливость, творец!

Мы уйдем без следа - ни имен, ни примет.
Этот мир простоит ещё тысячи лет.
Нас и раньше тут не было - после не будет.
Ни ущерба, ни пользы от этого нет.

О мудрец! Коротай свою жизнь в погребке.
Прах великих властителей - чаша в руке.
Все, что кажется прочным, незыблемым, вечным, -
Лишь обманчивый сон, лишь мираж вдалеке...

"Семь небес или восемь"? По-разному врут.
Важно то, что меня они в прах разотрут.
И какая мне разница: черви в могиле
Или волки в степи мое тело сожрут?

Шел я трезвый - веселья искал и вина.
Вижу: мертвая роза - суха и черна.
"О несчастная! В чем ты была виновата?"
"Я была чересчур весела и пьяна!"

Плачет роза под прессом: "Зачем из меня
Соки жмут перегонщики, масло гоня?"
"Годы горя и слез, - соловей отвечает, -
Вот цена одного безмятежного дня!"

Милосердия, сердце мое, не ищи,
Правды в мире, где ценят вранье, - не ищи,
Нет ещё в этом мире от скорби лекарства.
Примирись - и лекарств от нее не ищи.

Угнетает людей небосвод-мироед:
Он ссужает их жизнью на несколько лет.
Знал бы я об условиях этих кабальных -
Предпочел бы совсем не родиться на свет!

Если гурия страстно целует в уста,
Если твой собеседник мудрее Христа.
Если лучше небесной Зухры музыкантша -
Все не в радость, коль совесть твоя не чиста!

Я скажу по секрету тебе одному:
Смысл мучений людских недоступен уму.
Нашу глину Аллах замесил на страданьях:
Мы выходим из тьмы, чтобы кануть во тьму!

Этот мир красотою Хайяма пленил.
Ароматом и цветом своим опьянил.
Но источник с живою водою - иссякнет,
Как бы ты бережливо его ни хранил!

Двести лет проживешь или тысячу лет -
Все равно попадешь муравьям на обед.
В шелк одет или в жалкие тряпки одет,
Падишах или пьяница - разницы нет!

Над землей небосвод наклоняется вновь,
Как над чашей кувшин. Между ними любовь.
Только хлещет на землю не кровь винограда,
А сынов человеческих алая кровь.

Добровольно сюда не явился бы я.
И отсюда уйти не стремился бы я.
Я бы в жизни, будь воля моя, не стремился
Никуда. Никогда. Не родился бы я.