Восточная поэзия

На лазурное небо без страха взгляни,
Влагой огненной грусть и печаль отгони.
Дни придут - все на свете рассыплется прахом,
Эти дни, - и тебя не минуют они!

Я скитался всю жизнь по горам и долам,
Но нисколько свои не поправил дела.
Я доволен и тем - хоть превратности были, -
Все же жизнь и приятного много дала.

Мир сияет, блестит, как кувшин золотой,
Он пленил, опьянил нас своей красотой.
Жаль, что конь под седлом и всегда наготове,
Чтобы смертных умчать безвозвратной тропой.

Говорят: "Будут гурии, мед и вино -
Все услады в раю нам вкусить суждено".
Потому я повсюду с любимой и с чашей, -
Ведь в итоге к тому же придем все равно.

Коль на ярком лугу в блеске вешнего дня
Чашу мне пери даст, красотою пьяня,
Как хотите, о люди, меня назовите,
Если вспомню о рае - пес лучше меня!

Я над книгою жизни упрямо гадал,
Вдруг с сердечною болью мудрец мне сказал:
"Нет прекрасней блаженства - забыться в объятьях
Луноликой красы, чьи уста, словно лал".

Красавица, что сердце мне разбила,
Сама в силок любовный угодила.
Могу ль себе лекарство я найти,
Когда в огне недуга лекарь милый?

Ты не собственной волей явился сюда,
Проживешь и уйдешь, не оставив следа.
Пей вино, потому, что не знаешь - откуда,
Веселись, потому, что не знаешь - куда.

Среди гурий прекрасных я пьян и влюблен
И вину отдаю благодарный поклон.
От оков бытия я сегодня свободен
И блажен, словно в высший чертог приглашен.

Убеждают рассудок и разум давно:
Чашу чтить позволяют все веры равно.
И неправда, что пить нам Аллах запрещает,
Он сказал "Майсара", то есть "Пейте вино".

Виночерпий нас видит с тобою насквозь,
Перед ним своей знатностью хвастаться брось.
Как обычай велит, выпей полную чашу -
И в застольное братство поверишь небось.

Дай вина, о саки, и порадуй меня,
Эта жизнь нам с тобою дана на два дня.
Что случается, все принимай, как подарок,
Ничего не страшись, никого не виня.

Старика повстречал я в питейном дому,
"Что слыхать от ушедших?" - сказал я ему.
Он сказал: "Кто ушел, тот назад не вернется.
И вестей не подаст нам - видать по всему".

Тот гончар, что слепил чаши наших голов,
Превзошел в своем деле любых мастеров.
Над столом бытия опрокинул он чашу
И страстями наполнил её до краев.

Тот кувшин, что сегодня поит бедняка,
Гордым сердцем царя был в другие века.
Из рубиновых уст и ланит белоснежных
Сделан кубок, что пьяницы держит рука.